[dobrofest]

OS2-9. Тсуна. Потерять контроль над «прорывом точки нуля» и оказаться замороженным на несколько дней. А+

@темы: Однострочники, Тсунаеши, Выполненные

Comments

[Гость]

928 слов. Не отбечено.

Он есть и его нет одновременно.
Потом он узнает, что это длилось всего несколько дней, но несколько дней или секунды в этом состоянии равнозначны. И то и другое означает вечность.
Цуна не существует, и одновременно осознает, что не существует.
Это странное ощущение, парадокс от которого было бы легко сойти с ума, но раз Цуна не существует, то и сходить с ума некому, да и не с чего.
Он точка в холоде и пустоте. Этакая маленькая черная дыра, которая никогда-никогда не согреется.
Пожри хоть тысячу солнц, тебе больше никогда не будет тепло.
Холодно.
Страшно.
В жизни нажали стоп-кадр, но какая-то часть все еще осталась. Отсчитывает эту вечность.
Тик-так?
Тик... тик... тик...
Заедают стрелки.
Двинуться невозможно, часов на самом деле нет.
Времени нет.
Нет… нет… нет…
Ничего нет.
А потом все заканчивается, вечность заканчивается. И это похоже на взрыв сверхновой.
Очень. Больно.
Цуна, наконец, понимает, почему Точка Прорыва Нуля это именно точка. Потому что она делит мир на до себя и после.
После все суетно, глупо и бессмысленно.
После на его теле шрамы, как ожоги, вокруг суетливая компания, внутри - холод и полная невозможность никому объяснить. Цуна умер там во льду. Или же ему просто так кажется.
Ни с кем не хочется говорить, никого не хочется видеть, еда не имеет вкуса, одежда не греет.
Наверное, стоило бы пугаться самого себя, или хотя бы за самого себя, но не страшно.
Уже вообще ничего не страшно.
Просто холодно.
Мне холодно, значит, я существую?
Что-то непоправимо сломалось в этой логике, потому что она больше не работает.
Какая-то часть так и не оттаяла.
Какая-то часть так никогда и не оттает.
Но что-то же нужно делать. Что-то исправить или хотя бы изменить. Реборн так говорит.
Цуна ему верит. Насколько он вообще способен теперь верить.
Билет на самолет в бизнес-классе, совсем мало вещей с собой - джинсы, две футболки, трусы, носки, зубная щетка, чужие ожидания, надежды и чувства...
Все, что не занято багажом, занято равнодушием.
Цуна едет в Италию.
В Италии солнечно, пыльно и слишком ярко. Он к такому не привык.
И почему-то как-то стразу становится понятно, что неприметная черная машина на дальней стороне улицы - это за ним.
Машина тоже выпадает из окружающей обстановки, как и Цуна, и идти к ней почему-то легко и приятно. Она сама по себе как точка, как веха, после которой все изменится. Или не изменится, но тогда хотя бы можно будет больше ничего не ждать.
Машина Занзасу не подходит, сигарета тоже, или же сигареты слишком сильно ассоциируются у Цуны с Гокудерой.
Занзас приехал сам, один, на скучной черной машине, салон которой кажется для него тесным. Босс Варии умеет подавлять, с ним может быть тесно даже в бальном зале, но Цуну это больше не волнует.
Он может смотреться в Занзаса, как в зеркало. Он так и делает.
- Пристегнись, - говорит Занзас и выбрасывает сигарету в окно. Цуна не спорит.
Они едут молча, но молчание не тяготит. Цуна с Занзасом могут говорить на разных языках, но молчат они на одном.


Небольшая, мощеная плитами дорожка почти заросла, но Занзас идет уверенно. Цуна следует за ним.
От стрельбища почти ничего не осталось, единственная мишень - почему-то металлическая - в дырах от пуль и проржавела почти до неузнаваемости.
Ощущение будто Цуна зашел в чью-то детскую комнату, только ребенок давно вырос и позабыл старые игрушки.
- Давно здесь не были? - спрашивает Цуна.
- С Битвы Колец, - отвечает Занзас, тянется в карман и достает пачку сигарет.
Он не курит сам, он протягивает пачку Цуне.
Цуна берет, достает сигарету. Занзас щелкает пальцами у кончика, Цуна затягивается и закашливается.
Горько, гадко и очень неприятно.
Но дым теплый и кажется странно подходящим.
Вторая затяжка идет лучше.
На третьей он почти не кашляет.
После пятой входит во вкус. Место и компания располагают.
Цуна докуривает, остается бессмысленно стоять с окурком, и не знает, куда его деть. Бросать на землю глупо, и, с его везением, он точно умудрится что-нибудь поджечь.
Занзас забирает окурок, втаптывает в грязь, и вздыхает. Раздраженно.
Цуне хочется спросить, почему он еще способен раздражаться из-за мелочей, но это было бы каким-то совсем уж бессмысленным.
Занзас достает из наплечной кобуры пистолет, протягивает и поясняет:
- Один патрон.
Цуна не спрашивает для чего, он и так знает.
Пистолет тяжелый, слишком крупный для его руки, и дуло неприятно холодит висок, но есть в ощущении какое-то извращенное удовольствие.
В понимании, что когда-то точно так же, с тем же пистолетом стоял Занзас, и точно так же решал, что дальше.
Интересно, почему он не выстрелил?
Это вызывает почти любопытство.
Цуна спрашивает.
- Подумал о том, что после, - равнодушно отвечает Занзас.
- А что после?
- Ничего.
Цуна на пробу чуть надавливает на курок. Приятно.
Бам, а потом ничего. Заманчиво.
Ничего?
Или ничто? Или как во льду?
От этого внутри что-то сжимается от страха.
Настоящего, живого страха.
Занзас смотрит на Цуну очень внимательно, едва ли не буравит взглядом. И почему-то становится сразу понятно, что ему не все равно.
После двух точек в жизни, в нем осталось еще хоть что-то чему не все равно. Что-то, что не замерзло.
- Как вы выжили? - спрашивает Цуна. Никто кроме Занзаса не понял бы его вопроса, но Занзас просто отвечает:
- Я не люблю полумеры, мусор. Нужно быть или мертвым или живым.
От этого хочется рассмеяться.
Как у него все просто.
Или умереть или жить.
Бам и ничего?
Цуна опускает пистолет, протягивает Занзасу.
В конце концов, может быть, стоит хотя бы попробовать.
- Оставь себе, - говорит Занзас и, сунув руки в карманы, направляется к машине. - На память.
Пистолет, как символ. Молчаливое обещание, сделанный выбор.
Жить или умереть?
Жить. На полную, насколько хватит сил.
Вот только...
- А как же вы?
Занзас мрачновато улыбается:
- Справлюсь.

[Гость]

Слишком пафосно.

[Гость]

а мне понравилось. пафосу с перебором, но идея хороша.

[Гость]

Ничего так, но почему Цуна Занзасу выкает?

[Идзуми Файрас]

Это было прекрасно Именно то, чего я хотела.
заказчик.

[Гость]

Идзуми Файрас, рада, что хотя бы заказчику понравилось) Может быть попозже попробую написать еще одно исполгение, но не такое пафосное)
А.

[Гость]

Автор, скажите, пожалуйста, почему у вас Цуна к Занзасу на вы обращается? Он так никогда в жизни не делал.

[Гость]

1592 слова, стеб над первым исполнением, ворд в роли беты.

Цуна был и его не было одновременно. А еще ему было холодно и голодно, как маленькой черной дыре, готовой сожрать тысячу солнц разом и не подавится.
Плохо, одним словом.
Времени вроде бы как бы и не существовало тоже, но на самом деле у Савады Цунаеши просто отсутствовали как класс биологические часы, зато он умел считать до девяносто девяти. Он мог бы и до тысячи досчитать, но было слово такое заковыристое, вечно вылетало у него из памяти, ст...-как-то-там. Обозначало десять раз по десять. Цуна кратко охарактеризовал его "вечность". Ну, надо же как-то называть, правда?
В общем, считать Цуна умел только до вечности, что сильно мешало ему учится в средней Намимори.
97, 98, 99, вечность... вечность и один, вечность и два, вечность и три...
Иногда Цуна думал, как же он на работу будет устраиваться с такими знаниями, и ему становилось еще и страшно.
С другой стороны, изо льда его ведь могли и не достать...
Да, глупо получилось.
Он просто хотел сделать фруктовые льдинки для мамы, в надежде, что она простит ему очередные два балла по математике, а ждать пока вода застынет в морозилке, было долго. Кто же знал, что Цуна потеряет контроль над точкой прорыва нуля и замерзнет?
Во льду ему не нравилось. Нет, не то, чтобы с ним плохо обращались, его поставили на небольшой специально принесенный для этого постамент в кухне, и даже перевязали ленточкой.
Если мама Цуны и заметила что-то необычное, она не подала виду.
Иногда заходили его друзья, по одиночке и группами.
Ламбо порой вытирал об него сопли, когда думал, что никто не видит, а Гокудера пробирался ночью, воровато оглядываясь, и снимал штаны, чтобы самоудовлетвориться, глядя на лед.
Цуна страдал, терпел и жалел, что не может хотя бы покраснеть.
Ну и раздражался немного.
Гокудера-кун что другого места найти не мог?
Или это его так лед возбуждал?
После того, как уходил Гокудера, приходил Ямамото и, вот правда, лучше бы он занимался тем же самым, но он просто говорил про бейсбол.
Первые пять часов Цуна даже был не против, он в общем-то любил бейсбол. До конца недели.
К тому времени ему уже казалось, что он сходит с ума.
А потом, слава богу, его все-таки разморозили, и Цуна слег с пневмонией. Фееричной пневмонией, такой при которой колют антибиотики, меряют температуру ректально и кормят омерзительным куриным бульоном, который Цуна ненавидел. С другой стороны так в доме Цуны лечили даже простуду на губе. Мама Цуны особенно не заморачивалась с медициной, в ее мире все всегда шло хорошо.
- Как-то ты болезненно выглядишь, - сказал Реборн, оглядывая результат лечения. - Отдохнуть бы тебе.
Итак, Цуна полетел в Италию. Много вещей ему с собой не дали, сказали "самим нужно".
Ну, нужно так нужно, Цуна не любил спорить, да и не умел.
В аэропорту его никто не встретил, и он вышел на улицу, осматриваясь по сторонам, в надежде определить нужную машину как-нибудь на вид, ну или хотя бы попросить мелочи у водителей. Денег ему с собой тоже не дали.
Неприметная черная машина ему понравилась, в такой мог ездить только какой-нибудь сердобольный дедушка, который точно дал бы ему пару евро за большие жалостливые глаза.
Внутри оказался Занзас.
Он был большой, взрослый, мрачный и смотрел взглядом профессионального убийцы. По-хорошему, стоило бы обращаться к нему на "вы", но Цуна вспомнил, что никогда этого не делал и сказал:
- Привет, Занзас.
После недели бейсбола во льду ему уже, в общем-то, ничего не было страшно.
- Мусор, - мрачно ответил Занзас и потянулся к пистолету, но с видимым трудом убрал руку и вместо пистолета достал сигареты. Прикурил. - В машину.
Машина у Занзаса была так себе, даже Цуна, всю жизнь рассекавший на велосипеде, это понимал.
На самом деле это была не машина Занзаса, босс Варии взял ее в прокате, просто не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как мелкий ублюдок Савада садится к нему в машину.
Занзасу было стыдно.
За себя и за Семью.
Цуна минуты две подергал ручку, мучительно краснея и не понимая в чем дело, и босс Варии, наконец, сжалился и открыл замки.
Цуна сел и опасливо прикрыл за собой дверцу и во все глаза уставился на Занзаса.
На самом деле, Цуна смотрелся в Занзаса, как в зеркало. В Занзаса вообще было приятно смотреться, как в зеркало, потому что он был успешный, крутой и брутальный, а обычное зеркало показывало Цуне мелкого затюканного японца, с не слишком умными глазами, а теперь еще и в отметинах после льда.
Занзас терпел. Подлый Девятый в очередной раз урезал Варии финансирование, и сказал, что нет Савады Цунаеши - нет денег. Деньги были нужны, Вария обходилась недешево. Один Бестер жрал мяса за десятерых, хоть и меньше, чем сам Занзас.
- Пристегнись, - сказал босс Варии, прекрасно зная, что ремень с той стороны заедает.
Еще пять приятных минут, пока мелкий ублюдок пыхтел, борясь с ремнем и они поехали.

Лес, заросшая тропинка. Цуна с интересом оглянулся, куда привез его Занзас.
На самом деле, нормальным детям уже годам к семи объясняют папы и мамы, почему не стоит ходить с взрослыми дядями в лес, но мама Цуны была женщина особая и на такие мелочи как личная безопасность не разменивалась.
Заназас пошел по тропинке. Цуна посмотрел на машину и пошел за ним, все равно без Занзаса он не смог бы уехать.
Босс Варии привел Цуну на старое, поросшее травой стрельбище.
- Давно здесь не был? - спросил Цуна, оглядывая заржавевшую металлическую мишень в дырках и покосившийся забор, на котором кто-то почему-то начал писать "хуй", но ограничился одной "Х" и успокоился.
"Наглый ты стал, мусор", - подумал Занзас, но вспомнил о деньгах и ответил:
- С Битвы Колец.
Он достал сигареты и протянул мелкому Саваде в надежде, что так тот побыстрее сдохнет от рака легких.
- Нет, спасибо, - сказал Цуна. - Я не курю, это очень вредная привычка. Можно умереть от импотенции или потерять ребенка. Я читал на пачке.
Особенно мелкий мусор, наверное, боялся последнего.
Занзас не убрал пачку, прекрасно зная, что будет дальше. И не ошибся.
Слабохарактерный Савада помялся, помялся, но сигарету взял.
Занзас щелкнул пальцами, вызывая пламя гнева, и поднес к кончику сигареты. На самом деле у Занзаса была с собой зажигалка, он просто надеялся подпалить узкоглазому ублюдку волосы.
Не получилось.
Цуна затянулся и закашлялся.
Мелкий мусор даже курить не умел.
Но пытался.
А Цуна действительно пытался. Ему даже льстило, что такой брутальный и крутой мужик как босс Варии угостил его сигаретой. Под конец Цуне даже понравилось.
Правда, закашливаясь, он случайно сплюнул Занзасу на сапог.
Босс Варии нехорошо улыбнулся, отобрал у Цуны окурок и с угрозой растер сапогом.
Цуна намек не понял, и Занзас полез за пистолетом.
- Один патрон, - да, деньги Варии действительно были нужны. Очень.
Стрелять Занзас не собирался, только припугнуть – последний патрон все-таки, но сегодня все шло не по плану.
- Я сам, - сказал мусор, и отобрал пистолет.
Приставил к своему виску.
Занзас охренел. Такая ситуация его совершенно не устраивала.
Цуна когда-то давно втихаря мечтал именно о таком фотосете, и обязательно выложить фотки на фейсбук. Здорово, наверное, смотрелось со стороны.
Занзас судорожно думал, что сказать. Обычно у него лучше получалось доводить людей до самоубийства, чем отговаривать от него.
Цуна думал. Логика у Цуны была, как и математика, нелинейная, и додумался он до того, что Занзас сам наверняка так же стоял с этим пистолетом.
Цуна спросил.
Занзасу ни разу в жизни не приходила в голову мысль о самоубийстве, но он решил не спорить с малолетним психом, дабы не лишится ненароком финансов для Варии, и кивнул.
- А почему не выстрелил? – поинтересовался Цуна.
Занзас завис, придумывая, что ответить:
- Подумал, что дальше.
Цуна, если верить невинному и глупому выражению его глаз, искренне заинтересовался:
- А что дальше?
Откуда Занзас мог знать, что там после смерти? Он убивал людей за деньги, а не умирал ради них сам.
- Ничего, - буркнул Занзас, в надежде, что этого хватит.
- Ничего или ничто? - переспросил въедливый Цуна, потому что говорили они по-японски, а Занзас был итальянцем и вполне мог перепутать.
И похоже ли это "ничто" на лед?
Потому что вечность в холоде, голоде с жизнерадостным голосом Ямамото, который вещает про бейсбол, вполне приравнивалась в сознании Савады Цунаеши к адским мукам.
Босс Варии понятия не имел, какой ответ правильный, поэтому промолчал. Мало ли, что психованный Савада сделает, если сказать ему что-то не то?
И хорошо еще, если сам застрелится, а если Занзаса застрелит? Патрон там один, но пуля в нем нормальная, без выкрутасов. Тюк в лоб и никакое пламя не спасет.
Занзас внешне помрачнел, испустил вдвое больше ауры гнева, чем обычно, а внутренне занервничал.
Ситуация ему не нравилась.
Совсем.
- Как ты выжил? - спросил Цуна, поняв, что ответа на предыдущий вопрос не дождется.
- Я не люблю полумеры, мусор, - ответил Занзас, уверенно и брутально, при этом, прекрасно понимая, что несет фигню. - Нужно быть или мертвым или живым.
Он предпочел бы, разумеется, себя живым, а Саваду мертвым, но говорить это было бы нерентабельно.
Не то, чтобы Занзас был особо жадным, но мертвый Савада означал, что всей Варии пришлось бы срочно перейти на диету из газонной травки. На Варию Занзасу было плевать, но сам он траву жрать не собирался.
Цуна подумал и опустил оружие.
Занзас незаметно выдохнул.
Цуна протянул ему пистолет.
Занзас посмотрел на пистолет. На руку мелкого ублюдка на рукояти, вспомнил, _что_ держит эта рука, когда узкоглазый сопляк ходит в туалет, и ответил:
- Оставь себе. На память.
- А как же ты?
Занзас задумался. Савада что, был из этих, которые онанируют, а потом любят замацать этими руками что-нибудь и подарить?
Босс Варии бы не удивился, в конце концов, мелкий ублюдок был японцем. А японцы те еще извращенцы.
- Тебе точно не надо? – продолжал допытываться Цуна, наступая.
Занзасу было нужно. Выпить. Срочно.
Поэтому он сделал решительный шаг назад, утроил ауру гнева и сказал, как отрезал:
- Справлюсь.

[Гость]

Автор номер два, ебать мой хуй, вы сделали мне ну очень хорошо.

[Идзуми Файрас]

ох, здорово)
вроде бы и то же самое, но под другим углом и смотрится совершенно иначе)
понравилось.
з.

[Гость]

Автор номер два, ты великолепен, как рассвет Армагеддона.

[Гость]

Ы, второй автор Спасибо.

[Гость]

удивительно унылый стеб
под стать оригиналу, в общем-то

[Гость]

удивительно унылый стеб
под стать оригиналу, в общем-то
+1

[Гость]

163 слова. Баловство по мотивам комментов.

Тсуна страдал, плакал и просил жестокого Реборна перестать, но тот был неумолим. Анонам на доброфесте упорно не нравился замороженный Тсуна, что бы тот ни делал, и как бы себя при этом ни чувствовал.
Приходилось терять контроль над Прорывом Точки Нуля раз за разом, и переигрывать заново.
- Хорошо тебе, - жаловался Тсуна между попытками ошивающемуся поблизости Занзасу, который все чаще задумчиво поглядывал на пистолет с единственным патроном. - Сидишь в машине, куришь, ничего не делаешь. А мне чуть что сразу Точка Прорыва Нуля.
- Заткнись, мусор, - огрызнулся тот. - Я уже три пачки сигарет скурил, пока ты лажаешь. А я вообще-то не курю.

[Гость]

Третье унылое исполнение на отличную заявку. Да что ж такое.

[Гость]

автор 2, я с вас ржал, спасибо!

[Гость]

автор1, пафос и стремный арбузный фанон
автор2, могло бы быть отличным стебом над автором1, но слишком передоз тупого тунца, хейтер штоле?
автор3, неплохо, но хотелось бы по заявке

[vazency]

Понравились, все три.

[Гость]

Заявка унылая, шо пездец, я вот даже поверить не могу, что кому-то могут быть интересны анстовые пиздострадания замороженного Тунца. Так что эту хрень спасли два стеба, поржал отличненько. Ну а без основного исполнения не было бы этих двух, так что ему тоже почет и уважения, хотя пафос, пафос...

[Luky-chan]

Первое исполнение шикарно! Серьезная работа. О жизни и жизненных приоритетах, целях.

Второй текст добил. Пишу из-под стола. Автор, это шикарно! Слегка изменили точку зрения и это уже стеб. Уже смех над собой и ситуацией в целом. Ага, Тсуна Занзаса все-таки до колик пугает своим неадыкватом. Мило!

[Luky-chan]

Спустя время, вот, перечитала оба исполнения.
Первое шикарно, но обращение Тсуны к Занзасу на "вы" убило всю атмосферу на корню. Это было бы уместно, если бы Тсуна варийца боялся. Но Савада же свой страх потерял во льду. Тогда довольно странно это обращение. По идее ему вообще должно быть пофигу, как и к кому обращаться, пока он не придет в себя.

Исполнение №2. Реакция все та же. Это афигенный текст. особенно на контрасте с первым исполнением. Но тут мысли Занзаса как раз очень правильно описывают и ситуацию в целом и реакцию варийца на слегка неадекватного Тсунаеши. )